Грустная сказка
May. 6th, 2004 03:58 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
olkabЖил-был мастер. Он был сапожник.
Он умел тачать отличные сапоги, в которых так хорошо было ходить на болота стрелять куликов. И башмаки, в которых торговец мог весь день стоять за прилавком, и у него не болели ноги. Но это многие умели. А больше всего он любил шить праздничные туфли и туфельки, в которых почтенные бюргеры и матроны сразу сбрасывали по 20 лет, и всю ночь напролёт танцевали в праздники – на зависть своим уже почти взрослым сыновьям и дочерям.
Мастер не сразу стал мастером. Сначала, конечно, он был подмастерьем. А до этого просто мальчишкой – то принеси, это унеси, выгреби золу из очага. Потом его научили тянуть дратву и доверили править инструменты. Потом научили подшивать подмётки. И только через годы он трепетно взял в руки новый кусок кожи, и выкроил из него свои первые башмаки.
А потом было много лет, и много пар башмаков, и туфли и туфельки, и мастерская и подмастерья, и он с радостью и гордостью учил всех своему искусству.
И цеховые мастера очень уважали его, и просили поделиться тайнами мастерства. И научить их подмастерьев. И мастер с радостью делился своим умением. И чем дальше, тем больше распространялась о нём слава. И приходили из других городов подмастерья, и приглашали его в соседние города – показать, объяснить, - как же ему это удаётся. И мастер не мог никому отказать, потому что он был щедрым человеком и не любил отказывать.
А тем временем на полках пылились колодки, трескалась от времени кожа, и уже никто не танцевал на площади в праздники – потому что больше никто не умел шить волшебных праздничных туфелек, а у почтенных бюргеров и матрон болели мозоли, и детям не у кого было учиться танцевать весёлую джигу.
Он умел тачать отличные сапоги, в которых так хорошо было ходить на болота стрелять куликов. И башмаки, в которых торговец мог весь день стоять за прилавком, и у него не болели ноги. Но это многие умели. А больше всего он любил шить праздничные туфли и туфельки, в которых почтенные бюргеры и матроны сразу сбрасывали по 20 лет, и всю ночь напролёт танцевали в праздники – на зависть своим уже почти взрослым сыновьям и дочерям.
Мастер не сразу стал мастером. Сначала, конечно, он был подмастерьем. А до этого просто мальчишкой – то принеси, это унеси, выгреби золу из очага. Потом его научили тянуть дратву и доверили править инструменты. Потом научили подшивать подмётки. И только через годы он трепетно взял в руки новый кусок кожи, и выкроил из него свои первые башмаки.
А потом было много лет, и много пар башмаков, и туфли и туфельки, и мастерская и подмастерья, и он с радостью и гордостью учил всех своему искусству.
И цеховые мастера очень уважали его, и просили поделиться тайнами мастерства. И научить их подмастерьев. И мастер с радостью делился своим умением. И чем дальше, тем больше распространялась о нём слава. И приходили из других городов подмастерья, и приглашали его в соседние города – показать, объяснить, - как же ему это удаётся. И мастер не мог никому отказать, потому что он был щедрым человеком и не любил отказывать.
А тем временем на полках пылились колодки, трескалась от времени кожа, и уже никто не танцевал на площади в праздники – потому что больше никто не умел шить волшебных праздничных туфелек, а у почтенных бюргеров и матрон болели мозоли, и детям не у кого было учиться танцевать весёлую джигу.
